ХАДЖИ и ЛИНА. НЕДОПИСАННЫЕ ПОРТРЕТЫ
Открытая книга «Расколотая мозаика» в белом переплете на коленях… Рядом, на столе, приглашение из Испании, вынутое из конверта... Гроздь винограда на тарелке и на стене – плакат, выпущенный в Испании к 70-летию создания интербригад. В руках фотография, на которой статный горец в черкеске, за ним синие тени на снежных кавказских вершинах, более высоких, более спокойных, чем седые склоны испанской Гвадаррамы. На раскрытой книжной странице – тот же горец и юная брюнетка.
ХАДЖИ и ЛИНА.
Такой причудливый «натюрморт» видится мне, когда я вспоминаю Аделину Кондратьеву, легендарную военную переводчицу. Она поведала мне историю Хаджи, сюжетам биографии которого позавидовал бы сам Дюма, а Хемингуэй сделал его героем своего романа.
... Я грежу грядущим, в котором былой беды – ни следа.
(Рафаэль Альберти, испанский поэт)
Жандармы и бронепоезд…
Не зря говорят, что человек начинается с горя. Этого самого горя семья горца Джиора Мамсурова хлебнула с лишком. Много лет он батрачил, не покладая рук, чтобы прокормить семью. Но от бед и несчастий это не уберегло. Один за другим от голода и болезней умирали дети. Из двенадцати выжили только трое. И среди них Хаджи-Умар. Или просто Хаджи, как звали его все.
В босоногом детстве Хаджи было по крайней мере три эпизода, без которых натуры Хаджи не понять. Ему не было и семи, когда в их двор пришли жандармы, скрутили и бросили в повозку дядю – революционера Саханджери – и стали избивать плачущих женщин.
Заступиться некому – отца не было, и Хаджи, как единственный мужчина в доме сдернул висевший на стене штык и бросился на защиту мамы и тети. Ошалевший от дерзости пацана жандарм несколько раз плашмя ударил его шашкой. Маленький Хаджи несколько дней пролежал без сознания, но выжил и стал помогать отцу: нанялся пасти скот аульским богатеям.
А тогда он добрался до Владикавказа и, приписав себе несколько лет, стал красноармейцем-добровольцем. «У нас, если можешь носить оружие – уже мужчина». Было ему в ту пору всего 14. Тем тяжелее дался ему пережитый вскоре позор. Кто-то принес в отряд слух, что появилось оружие, один луч которого испепеляет так, что и хоронить нечего. А для горца нет большего позора, чем быть не погребенным.
На первом же задании Хаджи увидел этот луч, успел подумать: «Позор, и могилы у меня не будет», и… бросился бежать прочь от этого луча. Бронепоезд прогромыхал мимо, а Хаджи все несся и несся, сломя голову, что стало поводом для насмешек.
Самолюбие Хаджи было уязвлено настолько, что даже спустя десятилетия он взялся за перо и написал рассказ «Трус», хотя давно уже был для окружающих примером бесстрашия. А помог ему стать таким дядя. Революционер-профессионал Саханджери Мамсуров.
Дядя Саханджери и большевики…
Шустрого, смышленого, тянущегося к грамоте Саханджери, мальчишкой определили учиться в Ардонскую духовную семинарию. Надо сказать, Ардон тех дней считался духовным центром Осетии, а семинария, которую окончил Саханджери, была настоящей кузницей национальной интеллигенции.
Многие выпускники семинарии продолжали затем учебу в России. Был в их числе и Саханджери. Там, в России он и приобщился к революционной работе. Активный участник декабрьского вооружённого восстания 1905 года в Москве, он был сослан в Сибирь за революционную деятельность. Переживший подполье вместе с Кировым, Орджоникидзе и Сталиным, Саханджери вернулся во Владикавказ с победой Февральской революции.
Тогда было такое время, что любой революционер был в известной степени герой. Хаджи гордился своим дядей и был готов выполнять любое его поручение. В 17 лет он вступил в комсомол, в двадцать – в большевистскую партию
Бомбист Веня, Аргентина и Маяковский…
В конце века позапрошлого юная девушка из местечка поехала в Киев на заработки. Не у кого теперь спросить, красивая ли она была, чем занималась в Киеве… Достоверно известно лишь, что вместо богатства встретила она большую любовь – бедного польского студентика. Любили они друг друга, любили, а потом она с плодом этих высоких чувств вернулась в отчий дом. «Позор! Какой позор! – шумело все местечко. – Наша Миля родила, да еще без мужа, да еще не от еврея…». Но родители смирились, тем более что пацаненок родился очаровательным и совершенно покорил суровое сердце деда. Назвали мальчишку Веня, Вениамин Абрамсон.
Рос он смышленым, легко покорял науки в гимназии, но был бунтарем, что привело его еще подростком в ряды эсеров. Так стал Вениамин бомбистом. После покушения на губернатора в 1910году, юный Веня был схвачен и, по словам Аделины, приговорен к смертной казни. Как он сбежал – неведомо, но оказался на грузовом пароходе, отплывающем в Америку.
Все остальное: фамилию, имя, вероисповедание – вписал обученный грамоте матрос. Пограничник в красивом мундире с огромными золотыми погонами и грязными босыми ногами выпустил его с этим паспортом из порта, спросив лишь о цели прибытия: «Работать!»
Так Веня оказался сначала в Бразилии, а затем перебрался в Аргентину, в Буэнос-Айрес. Кем он только ни работал – и гладильщиком, и вагоновожатым в трамвайном депо, и администратором в порту… От природы способный и одаренный, Веня быстро овладел испанским, да так основательно, что стал даже переводить советских писателей. Вениамин Абрамсон первым познакомил испаноязычную Аргентину со стихами Маяковского:
Мы синеблузники, мы профсоюзники
Нам все известно обо всем,
И вдоль по миру свою сатиру,
Как факел огненный, несем…
Сборник стихов так и назывался – «Синие блузы». В России у Вениамина Абрамсона осталась любимая девушка, племянница художника Маковского. Во время погрома она погибла – вместе со всей семьей. Чудом спаслась только старшая сестра – Розалия.
|
|
Розалия и Вениамин Абрамсон с дочерьми - Аделиной и Паулиной. Буэнос-Айрес, 1921. |
В 1912 году она свалилась на голову Вениамину явочным порядком. Дальше все случилось так, как случилось: они полюбили друг друга, женились, родили двух дочек. Старшую назвали Паулиной, младшую – Аделиной. Так на другом конце света под Южным Крестом стала подрастать вторая половинка Хаджи.
Кавалерия, тиф и резня…
 |
Три товарища времен учебы Хаджи (в центре) в Горской кавалерийской школе. Дружбу с Гаем Туманяном (крайний справа) Мамсуров пронесет через всю жизнь. Краснодар, 1923. |
Какой джигит без коня? Хаджи окончил кавалерийское училище и в составе 11-й Красной армии участвовал в боях против белоказачьих банд Соколова и Беликова.
Во время тяжелого перехода юный конноармеец заболел тифом. В бессознательном состоянии его оставили во Владикавказе. Вскоре город заняли белогвардейцы, и началась кровавая резня. Лишь по счастливой случайности Мамсурову удалось избежать смерти – его укрыл и два месяца выхаживал незнакомый горец.
Невероятная удача будет сопутствовать ему потом всю жизнь: в горах Кавказа и Испании, в финском и немецком тылу, в опасных кулуарах Кремля. Но зимой 1919 г., когда на окраинах Владикавказа были расстреляны 17 тыс. больных и раненых красноармейцев, едва оправившийся от тифа Хаджи даже помыслить не мог, какое будущее его ждет.
Призрак коммунизма и пароход "Товарищ"...
«Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Этот призрак чувствовал себя вольготно не в одной лишь Европе. В Америке тоже кипели нешуточные революционные страсти. Митинги, манифестации, забастовки – все это с избытком присутствовало в жизни «Вьехо», так товарищи по компартии ласково называли Вениамина.
 |
 |
| Вениамин и Розалия Абрамсон | Сестры Паулина и Аделина |
Маяком для них была молодая Страна Советов. Аделина вспоминает, как в семье пристально следили за всеми событиями в Советском Союзе, как они с Линой собирали деньги для голодающих детей Поволжья, как всей семьей ходили встречать в порт первый советский пароход «Товарищ», причаливший в Буэнос-Айресе. Казалось, на пристани с красными флагами и транспарантами собрался тогда весь город.
А потом настал 1931 г. В Аргентине случился военный переворот, и отца с мамой арестовали. Девочки догадались спрятать у соседей все папины бумаги и книги. Это и спасло родителей от тюрьмы. Маму отпустили, а папу, предварительно избив, выслали из страны. Вениамин перебрался в соседний Уругвай, а оттуда в Советский Союз. А помог ему в этом старый большевик Краевский, возглавлявший Советско-Южноамериканскую торговую компанию: он пригласил Вениамина в Советский Союз и помог получить все разрешения. Уже в Москве Вениамин Абрамсон стал хлопотать, чтобы семье разрешили выехать к нему.
Калинин, бандиты и республиканская Испания…
Будущего генерала Хаджи Мамсурова, отца-основателя Спецназа ГРУ, «открыл» Михаил Калинин, «всероссийский староста», который приехал с инспекцией на Кавказ. По горам еще гуляли банды, и одна из них организовала на пути Калинина засаду. Хаджи со своим отрядом всадников разогнал бандитов. И получил свое первое ранение.
Возвращаясь в Москву, Калинин взял с собой раненого юношу (ему не исполнилось и двадцати!) и позже рекомендовал его Яну Берзину в Разведуправление РККА.
Жизнь Хаджи, как и многих его современников, перевернул XVII Съезд партии. Надвигалась эпоха массового террора. Месяцев десять спустя после убийства Кирова арестовали и вскоре расстреляли дядю Хаджи, Саханджери, дружившего с Сергеем Мироновичем. Мстительный вождь не простил Саханджери публичного заявления о том, что он, Сталин, ничего не понимает в национальном вопросе.
Хаджи был подавлен гибелью дяди, к тому же он стал замечать, что за ним следят. Оказалось, выбрать судьбу – несложно. Сложно выжить в той жизни, которую ты выбрал.
Избежать преследований и репрессий помог легендарный Артур Артузов, который взял его к себе в Разведупр РККА секретным уполномоченным спецотделения «А» (активная разведка). «Помогла» и международная ситуация. Шел 1936 г. Начались известные события в Испании. Гражданская война. В июне Хаджи впервые выехал за рубеж.
Он был направлен Разведупром в качестве военного советника, специалиста по партизанской войне. Так республиканская Испания получила народного героя – "македонца Александра Ксанти". И для него Испания стала близкой и дорогой на всю жизнь. Как первая любовь. Знал ли он тогда, что две судьбы, его и Лины, уже начали путь навстречу друг другу?
Две сестры. В Москву, в Москву…
Год мама с девочками жили одни, год они ничего не знали об отце. Лишь в конце 1932 г. Вениамин написал, чтобы они перебирались в Берлин и там ждали документов на въезд в СССР. Берлин тех дней Аделина вспоминает очень политизированным, полярным. Словно вся Германия разбилась на два враждующих лагеря – фашистов и коммунистов.
На улицах постоянные митинги, шествия, стычки фашистов – в коричневых рубашках с повязками, украшенными свастикой, и коммунистов – в шортах и гетрах, с красными галстуками.
В 1933 г. Гитлер пришел к власти и стало совсем страшно, но тут подоспели бумаги, и сестры с мамой выехали в Москву. Паулине не было 18, Аделине – 13. Они не говорили по-русски и поначалу приходили в ужас от одной мысли, что надо выйти на улицу – в снег и мороз. Им, девочкам из Буэнос-Айреса! Но они опять были в гуще событий, кипевших в столице.
Было время, которое сегодня сложно понять. Москва бурлила и казалась столицей всего прогрессивного мира. Коминтерн, КИМ, демонстрации, митинги, шествия… Не были в стороне и сестры с папой. Мама все больше болела: проблемы с легкими, которые она заработала еще в Буэнос-Айресе.
Крым, испанский комсомол и первая любовь…
Паулиной-Марианой, как в паспорте, ее мало кто называл. В молодости – Лина, в зрелые годы – Лина Вениаминовна. В Аргентине она успела окончить колледж, в Москве стала работать в издательстве «Иностранный рабочий». Там же в издательстве работал редактором отец.
<<< Лина, еще Абрамсон. Крым, Алупка,1933.
Как-то в отпуске в Крыму Лина познакомилась с молодым человеком, испанцем, Андрес Мартин – так звали этого внешне очень интересного молодого человека. Южное солнце, море, явная влюбленность молодого человека, страстные революционные речи…
Это потом она узнала, что ее первая большая любовь – не просто испанец, а комсомольский вожак и член КИМа (Коммунистический Интернационал молодежи – прим. ред.). В Москву Андрес приехал учиться на курсах, организованных Коминтерном. В общем, на родину вожак испанских комсомольцев вернулся уже с молодой женой Линой.
Было это в конце 1935 года. Жили они в Мадриде, Андрес занимался политикой, а Лина стала работать в редакции прогрессивного, как сказали бы сегодня, популярного журнала «Европа и Америка».
Но судьба отмерила им совместной счастливой жизни всего чуть-чуть: летом 1936 г. в Испании началась гражданская война. Андрес оказался в ее гуще – в кровопролитном бою он был тяжело ранен и попал в госпиталь в Эстремадуре.
Вскоре на госпиталь напали франкисты и Андреса расстреляли. Родители и Аделина обо всем узнали из некролога, опубликованного в советской «Правде». А дальше – неизвестность: что с Линой, где она, как она?
Над всей Испанией безоблачное небо…
Людям старшего поколения никогда не забыть, как воспринимали тогда в СССР то, что на языке дипломатов называлось «событиями в Испании». Боевые кинорепортажи молодых операторов Романа Кармена и Бориса Макасеева шли буквально во всех кинотеатрах, перед всеми сеансами. Испанское «No pasaran!» («Они не пройдут!») было понятно тогда каждому от мала до велика.
Сегодня можно по-разному относиться к событиям того времени, но в Испании наступающему фашизму дали первый бой. Неумолимо надвигалась Мировая война, и в Испании шла ее репетиция.
Советских военных – участников этой войны – смело можно называть добровольцами. Все было секретно. Это не было обязанностью, но это стало честью. Так происходило с военными, объясняет Аделина, сама же она попала в Испанию «другим путем».
Коммерсант Рехис, «лапы НКВД» и Арагонский фронт
Уже в 90-е годы, работая с архивами Коминтерна, собирая по крупицам все, что связано с интербригадами, Аделина случайно обнаружит папку отца. И в ней письмо Сталину о том, что весь его опыт и знания не востребованы в должной степени. Идет война в Испании, где он мог бы быть полезным.
Может, письмо поспособствовало, может, и нет, но в январе 1937 г. Вениамина «командировали» в Испанию под видом бразильского коммерсанта Рехиса. Коммерсанта сопровождала дочь – Аделина. Было ей в ту пору 17 лет. Единственный путь в воюющую Испанию лежал через Францию.
Приключения начались еще на советской границе: бдительному пограничнику показались подозрительными паспорта – чуть разные по оттенку. Путешественников отпустили, но информация о том, что Советы задержали бразильского бизнесмена с дочкой, уже просочились, и в Польше, когда прибыл поезд, их встречали как героев, «вырвавшихся из лап НКВД».
Транзит через Францию, где в Париже в испанском посольстве они получили въездные визы, прошел спокойно, но в самой Испании, на границе, их снова задержали. На этот раз испанские анархисты: «Какой бизнес, какая торговля? Здесь идет война. Вы что, не в курсе? А может, вы шпионы?» Аделина до сих пор не знает, что их спасло. Может быть, то, что, прикрывая легенду о бизнесмене, «бизнесмена» в Москве снабдили солидной суммой денег? Как бы то ни было, но и анархисты их отпустили.
Они пробрались в Барселону, где Вениамина оставили переводчиком при советниках на Арагонском фронте, а Аделина поехала дальше, в Валенсию, где размещалось правительство Испанской республики – искать следы Лины. Еще в Барселоне ей сказали, чтобы в Валенсии она поселилась в отеле «Метрополь». И ждала.
Отель «Метрополь», Ксанти и Фабер...
Первым человеком, которого Аделина встретила в Валенсии, был Ксанти. Прошло больше 70 лет, но она до сих пор отчетливо помнит первую встречу, будто она была вчера. Отель «Метрополь». Стук в дверь. На пороге мужчина, который потряс – высокий, мужественный с густой копной волос, удивительно доброй улыбкой и взглядом – не то чтобы испытывающим, но пронзительным. «Вы ищете Лину?.. Зачем?.. Кто вы?.. Сестра?.. Ждите, мы вам позвоним».
Тем же вечером сестры встретились. Радость, слезы, смех и снова слезы, и снова смех… Аделина узнала, что ее старшая сестра – переводчик в группе македонца, полковника Ксанти. Уже потом она узнала, что на самом деле он – Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров, майор советской военной разведки. О нем слагали легенды. Ксанти наводил ужас на франкистов. Поговаривали, что даже пуля его не берет.
По воспоминаниям Романа Кармена, он славился той отчаянной кавказской храбростью, которой восторгались Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой. Однако в его храбрости не было ничего показного. Она была воздухом, которым он дышал.
Был у Хаджи в Испании еще один псевдоним – Фабер. Писатель Илья Эренбург, с которым Хаджи познакомился и подружился в Испании, уверял, что Хаджи вполне подошли бы и три конспиративные клички: он ведь за двоих, если не троих действует, да и деятельность у него сверхсекретная.
Сами испанцы утверждали, что из всех находившихся здесь советских товарищей он «самый отчаянный, самый находчивый, а в момент опасности и самый хладнокровный из всех». Сегодня уже сложно разобраться, когда Хаджи был Ксанти, когда – Фабером. Можно предположить, что все зависело от того, на каком фронте он действовал. Но больше его знали как Ксанти. Или Санти – так его именовали на Западе.
Македонцем по имени Александр Ксанти и никем другим был он для Долорес Ибаррури, Джорджа Оруэлла, Мате Залки, который воевал в составе интербригад под именем Лукача... И для Эрнеста Хемингуэя. Но об этом позже.
Батальон «Октябрь», Лина Аргенти и Роман Кармен…
 |
 |
Лина с бойцами батальона «Октябрь». Кинодокументалист Роман Кармен.
Испания, 1936.
Лина рассказала сестре, что с первых дней войны она в числе добровольцев ушла на фронт в составе антифашистской народной милиции. Бои с мятежниками, ночные переходы в горах, метко разящие пули, гибель товарищей… Столько всего было пережито вместе с бойцами комсомольского батальона «Октябрь»! Для всех она была аргентинкой, воюющей с фашистами, Лина Аргенти – под этим именем ее знали в Испании. И только посвященные знали правду.
В августе 1936 года в Испанию приехал известный кинодокументалист и оператор Роман Кармен. Он прошел по дорогам испанской Гражданской «от звонка до звонка». Он был едва ли не единственным, кто сообщал о боях под Мадридом, Гвадалахарой, Уэской. Именно его документальные кадры демонстрировались в кинохронике о событиях в Испании. Кармену нужен был переводчик, и эту работу поручили Лине Аргенти. Она была категорически против ухода с передовой, однако отказаться от поручения испанской компартии Лина не могла.
Варварские фашистские бомбежки, убитые дети, женщины, старики, разрушенные города и памятники, Герника, героическая оборона Мадрида... Кармен снимал, Лина переводила.В начале октября с Романом Карменом и Михаилом Кольцовым, собственным корреспондентом газеты «Правда» в Испании, летели на север, в Астурию и Бильбао, где шли самые кровопролитные бои. Летели через территорию, занятую франкистами, рискуя быть сбитыми каждую минуту. Впоследствии Кольцов подробно описал этот «полет в оба конца» в «Испанском дневнике». Когда они вернулись в Мадрид, фронт вплотную приблизился к столице. Как и почему Лина перестала работать с Карменом, Аделина в точности не знает. Сестры никогда об этом не говорили.
«Где ты пропадаешь, я тебя ищу», – обратился он к ней в фойе. – Надо пойти к Старику». Старик – шеф ГРУ в Испании, легендарный Ян Берзин. Судьба сделала свой главный ход: она свела их в работе. Смертельной работе – диверсионных походах в тыл, под обстрелами и бомбежками. В этих рискованных рейдах Лина всегда была рядом с Хаджи.
Любовь на линии огня...
Потом Лина вспоминала, что влюбилась в Хаджи с первого взгляда. А он – даже не с десятого. Мамсуров был женат, в Союзе подрастала дочь Зарета. А значит, ничего не могло быть.
Все изменилось после диверсии интербригадовцев на аэродроме под Талаверной. Группа вернулась без Ксанти, и прошел слух, что он убит. Все сокрушались, но не Лина. Она просто не верила, что его могли убить. Ну, не могли. И все! Под обстрелом, через фронт она прошла в тыл к франкистам. Искала до изнеможения, а когда уже вконец отчаялась, наконец, нашла – на обочине дороги, в овраге. Без сознания, раненого, но не бездыханного!
Она спасла его, вынесла, маленькая хрупкая женщина с сердцем, полным любви.
Он не сразу понял, что Лина – его судьба. Была благодарность за спасение, которая заставила присмотреться…
И пришла любовь.
Всего в нескольких километрах был французский берег. Там, на французских ландах, был в разгаре пляжный сезон, там купались и загорали, пили вино и веселились, а здесь, уже который месяц, шла жестокая война и стонала земля древней Испании. А у Хаджи и Лины, которые каждый день ходили в диверсионные рейды, была любовь. Любовь на линии огня – такая же обжигающая. И война к ней – декорацией.
Они были счастливы и неразлучны. И разлучились спустя много месяцев потому, что не могли не разлучиться. Потому, что Лина ждала ребенка, потому, что ей надо было возвращаться в Москву. Родить и ждать своего любимого, который оставался в Испании.
Его «ждала» оборона Мадрида, встречи с Хемингуэем, который спишет героя повести «По ком звонит колокол» с македонца Ксанти, так и не узнав, что это советский разведчик Хаджи-Умар Мамсуров.
Впереди еще три войны и жизнь, полная потерь, драматических событий и приключений. Он окажется в гуще таких страстей – политических и человеческих, что станет прообразом главных героев одного отечественного и трех голливудских фильмов. И нескольких романов.
А пока он провожает свою любимую, теперь жену, домой, в Советский Союз. Никогда – ни до, ни после этого – шофер Ксанти Муньес не ехал так осторожно и так медленно, как тогда, когда переправлял Лину через французскую границу.
Послесловие ...
Аделина… Открытая книга «Расколотая мозаика» в белом переплете на коленях… Рядом на столе приглашение из Испании, вынутое из конверта... Гроздь винограда на тарелке и на стене плакат, выпущенный в Испании к 70-летию создания интербригад. В руках фотография, на которой статный горец и юная брюнетка. Хаджи и Лина… Ее сестра и ее зять… Как давно это было, сколько воды утекло с той поры. Мы уже давно живем в другое время, в другой стране, хотя никуда и не переезжали.
Аделина точно знает, что прошлое никуда не исчезает, оно остается навсегда там, где было. Просто нужно иногда туда возвращаться. Потому, что это – непрошедшее время.
 |
Две сестры Аделина и Паулина Абрамсон. У обеих - ордена за Испанию. Потом к этим первым добавятся иные, за Великую Отечественную войну. Москва, 1938. Аделина (слева) – сама героиня для романа: ради нее знаменитый сталинский ас Анатолий Серов такое выделывал в небе Испании, что все ахали. Актриса Валентина Серова будет в его жизни потом... |
Лариса ТАСОЕВА
Фото из личных архивов Аделины Кондратьевой (Абрамсон), Аси Мамсуровой и Степана Микояна
Читайте также:
