ГУСАБА. Часть I
 |
«Не будь монгольского нашествия, на Кавказе сегодня было бы четыре государства – Грузия, Армения, говорящий по-персидски Азербайджан и Алания. Весь Северный Кавказ занимала бы Алания… Думаю, что даже в Дагестане в основном говорили бы по-алански». Автор этих строк - ученый с мировым именем. Коллеги и ученики говорят о нем взахлеб и не жалея эпитетов. И все правда: член-корр РАН, заведующий отделом Кавказа в Институте этнологии и антропологии РАН, профессор МГУ Сергей Александрович Арутюнов на самом деле блестящий ученый, блестящий оратор, уникальная личность. Автор «Горца» Карина Бесолти встретилась с ним в его московской квартире и убедилась в этом лично. |
Жизнь в переплетении многих жизней
Морозным снежным вечером я позвонила в дверь квартиры на Юго-Западе Москвы, совсем не ожидая, что проведу в ее уютных стенах несколько часов. Остроносая домашняя обувь из красной вяленой шерсти – словно привет из родных мест. Такие можно купить где-нибудь у дороги, где-нибудь в горной Осетии. У дороги – в дороге – на дороге. Всё как у вечного странника – Джека Керуака. Вечные странники и вечные романтики дорог.
Скромная обстановка самой обычной московской квартиры, памятные вещи и книги-книги-книги. Тысячи книг. «Они множатся сами собой, ночами, когда ты этого не видишь», - шутит наш герой. Любовно. Так, что понимаешь – ни с одной из них он так просто не расстанется. Ибо – жизнь. И любовь.
Сергей Александрович первым делом показывает карту, которая висит чуть левее от письменного стола, у самого окна, заставленного комнатными цветами. На карте, поблекшей от времени, расчерченные от руки линии, соединяющие между собой разные географические точки. Бесчисленное количество точек. Континенты, страны, города, села, безлюдье. Паутина, нарисованная от руки, и длиной в целую жизнь одного ученого, проникшего в самую суть, познавшего Историю и ее Человека.
Этнограф, археолог, социальный антрополог, историк, доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, заведующий отделом народов Кавказа в Институте этнологии и антропологии РАН, профессор МГУ Сергей Александрович Арутюнов. И его долгая жизнь в переплетении чьих-то жизней.
Часть 1. Краткий курс счастливой жизни
"Я родился, вырос и повзрослел в Тбилиси.."
— Родился я в смешанной по обыкновению тех мест и времен семье: мама, врач-микробиолог, из русских дворян, отец, инженер-химик – из семьи армянских купцов-виноделов. Тбилиси тогда еще назывался Тифлис. И был он многоэтничным, шумным, ярким городом.
В моем классе было около 30 мальчиков 8 или 10 национальностей. Среди них были и армяне, и грузины, и русские, и ассирийцы, и евреи нескольких сортов – грузинские, ашкеназские, таты или горские евреи… Более половины мальчиков были детьми от смешанных браков, в том числе армяно–русских, грузино-армянских, грузино-греческих, осетино-еврейских, польско-армянских, датско-грузинских, русско-грузинских, и, кажется, каких-то еще, о которых с точностью и вспомнить трудно.
Мы были взрослыми мальчиками и все несправедливости социализма сталинского разлива, в том числе и привилегии и дискриминацию по национальным основаниям, осознавали очень четко и были готовы в полной мере столкнуться с ними по окончании школы. Понимал это и я, прекрасно зная, что востоковедческий факультет Тбилисского университета для меня закрыт, и что единственно доступным для меня остается историко-филологический факультет Тбилисского пединститута имени Пушкина.
Тем не менее, использовав право медалиста, я ухитрился поступить в Московский институт востоковедения. Некоторые неблагоприятные анкетные обстоятельства (наличие родственников за границей, их принадлежность к дворянскому сословию, причастность иных к белогвардейскому движению или бывших в немецком плену и окружении) мне пришлось утаить, но без этого риска мои жизненные планы состояться не могли.
Корни...
— Кроме Тифлиса, я много времени проводил в Карданахи - небольшой винодельческой деревне в Восточной Кахетии, где вырос мой отец и где жила моя бабушка Лиза. Она была грузинка. Мои предки по отцу первоначально были крестьяне, они, насколько я понимаю, происходили из Гянджи, а в Гянджу попали из Карабаха. Так что первоисходные мои корни из Карабаха, но где-то в середине XVIII века они переселились в Кахетию и там полностью огрузинились. Так что ни мой отец, ни дяди, почти никто из них практически не знал ни слова по-армянски. Они знали несколько молитв и то кусочками. Тем не менее, и мой отец, и дяди ощущали себя армянами. И я ощущал себя армянином. Армянское самосознание, безусловно, сохранялось, хотя язык и культура были вполне грузинские.
Моя мама, Ольга Петровна Саломон, была из русской дворянской семьи. Но и тут не все просто. Из-за фамилии многие считают меня человеком с еврейским происхождением, но это не так. Шаломон было имя, которое дал одному знатному печенегу, крестившемуся в XII веке в Венгрии, король Геза II. Библейские имена тогда в Венгрии были в моде! Вот от него, от этого печенега, по легенде, и пошел небогатый дворянский венгерский род Шаломонов.
Когда сын Петра I царевич Алексей был женат на принцессе из дома Габсбургов, некоторое количество австрийских подданных попало на русскую службу. Среди них был и Шандор Шаломон, от которого и отсчитывается дворянский русский род Саломонов. Предки мои по этой линии жили в Рязанской губернии и в Санкт-Петербурге.
Как Саломоны попали в Тифлис? И тут не все просто. Мой родной дедушка Петр Андреевич Саломон родился в Италии от итальянской мамы - неаполитанки Луизы Терезии Каппаччо. Учиться он поступил в Санкт-Петербургский университет и по юности связался с марксистскими организациями, был репрессирован и сослан в Грузию. Тогда еще туда ссылали. Но он очень быстро заслужил прощение и сделал головокружительную карьеру в канцелярии наместника Воронцова в Тбилиси. К моменту революции он был уже в чине действительного статского советника (что соответствовало генерал-майору), заведовал департаментом землеустройства. У него было три дочери – Таня, Oля и Люда. Оля – средняя, была моя мама.
Эти три сестры, если бы не революция, наверное, вышли бы замуж за русских дворян, чиновников, но случилась революция, и как большинство интеллигентных русских девушек в Тифлисе того времени, они вышли замуж за армян. Все три сестры. Надо сказать, что тогда не за кого больше было выйти в Тифлисе замуж. Русские женихи в дворянском сословии были как-то выбиты в ходе Первой мировой войны или революции, грузин было не так много в Тбилиси.
Вот и получается, что с отцовской стороны у меня, наряду с армянскими есть и грузинские корни, а с материнской, кроме безусловно отразившихся в моем формировании на этапе раннего детства русскими, украинскими и немецкими корнями, есть и практически никак не отразившиеся во мне, но реально существующие итальянские, и восходящие к петровским временам австро-венгерские, и полумифические печенежские, и только одному Богу ведомые генетические истоки.
"Русский и грузинский – в равной степени для меня родные языки..."
— Песни и сказки на украинском языке пела и рассказывала мне моя бабушка Антонина Ивановна Кириченко-Штайнгофф. С раннего детства она обучала меня немецкому языку. В семье говорили также на итальянском и французском - когда пытались от меня что-то скрыть. Правда, я все отлично понимал и по сей день прилично знаю французский, хотя никогда его не изучал.
Я не помню, какими были первые выученные мной буквы, но хорошо помню что уже в возрасте 3-4 лет я вполне был в состоянии прочесть надпись как минимум на четырех алфавитах: грузинском, армянском, русском и латинизированном тюркском (азербайджанском). Потом к ним добавился немецкий готический, еврейский квадратный, позже еще несколько, но это уже было за пределами Кавказа. Лишь арабицу, к большому сожалению, постичь мне так и не удалось, несмотря на многократные попытки, поскольку Советская власть ее искореняла особенно усердно.
"У меня лично было два круга родственников и их знакомых..."
— Один – это мои армянские родственники, вполне приобщенные к общероссийской культуре, пожалуй, для них она в те годы, до начала Великой Отечественной еще не успела преобразиться в советскую. Слова «совок» или какого-либо похожего выражения тогда не существовало, но отношение к формировавшемуся советскому образу жизни было, мягко говоря, амбивалентным. Это был довольно обширный круг родственных между собою Арутиновых (Арутюновых), Багдасаровых, Сааковых и множества их знакомых, друзей и свойственников.
Это были армяне, но практически все грузиноязычные, принадлежавшие до революции к среднему и мелкому купечеству, как правило, успевшие получить образование в гимназиях или реальных училищах, и полностью приобщенные к основам русской культуры и литературы. В своем кругу они говорили преимущественно по-грузински, русским владели очень хорошо, а армянским, напротив, почти не владели, и с высокой армянской культурой, скажем с творчеством Ованеса Туманяна, Раффи или Аветика Исаакяна, были знакомы в основном по переводам на русский язык.
Друзья и подруги мамы и бабушки почти все принадлежали к бывшему дворянскому сословию, и их вкусы и ценности сформировались еще до революции. Астаховы, Потаповы, фон Денферы, Корнельсены, фон Эссены, Кохаси, Барнавели, Твалчрелидзе, Хорава… Это был такой круг обломков дворян Российской империи. Достаточно интернациональный. Практически мне не припоминается ни одной еврейской фамилии и лишь очень мало армян, по-настоящему вхожих в этот круг.
"За всю свою научную карьеру поменял буквально три стола..."
— После окончания школы я переехал в Москву и поступил на японское отделение Института востоковедения. Окончил его с красным дипломом за четыре года, сдав один год экстерном. Затем поступил в аспирантуру Института этнографии, где проучился еще три года. В день окончания аспирантуры был зачислен научным сотрудником в штат института. Сейчас он называется Институт этнологии и антропологии РАН.
Стало быть - вот уже более шестидесяти лет работаю за одним и тем же столом. За всю свою научную карьеру поменял буквально три стола и то лишь потому, что институт переезжал. Да и не сидел я за столом по большому счету, иначе как бы успел объездить столько мест (показывает на карту). Мы с женой виделись в основном в отпуске.
Вот так и прошли эти шестьдесят лет в одном институте. Младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, ведущий научный сотрудник и так далее… То, о чем мы в молодости говорили с юмором реализовалось в реальности, во множестве этих степеней (смеется). Сейчас заведую отделом Кавказа. Отдел небольшой, человек десять. Активно занимаемся как современными, так и историческими проблемами Кавказа.
"В начале своей научной карьеры я занимался Японией..."
— Изучением Востока, в частности, Японии – заинтересовался еще в детстве. Сестра моего дедушки – тетя Соня, Софья Андреевна Саломон, - была замужем за капитаном Добровольного флота Егоровым. Еще до революции. Видите пароход на рисунке в левом верхнем углу? (показывает на немного выцветший от времени артефакт семейной истории). Вот этим пароходом «Петербург» и командовал муж тети Сони капитан Егоров. Пароход ходил между Владивостоком и Одессой с заходом в Нагасаки, Сингапур, Коломбо, Аден, Суэц. Муж тети Сони накупил там много японских и других восточных вещей.
Когда тетя Соня овдовела, она переехала из Одессы к нам, в тифлисский дом. Она умерла когда мне было 4 года, но помню я ее хорошо. С собой она привезла массу японского барахла, среди которого я и вырос. Правда, в войну почти все распродали: лаковые столики, стульчики, шкафчики - все было обменено на кукурузную муку, например. Или на что-то еще. Но вот несколько картин осталось (они висят там же, где пароход «Петербург» - изящные рисунки Японии начала 20 века).
Меня страшно интересовал мир, который был изображен на этих предметах: люди в странных костюмах, с огромными зонтами, домики, сосны, хризантемы... Я стал искать книги, где были похожие картинки, начал читать японскую и китайскую литературу – все, что можно было найти в переводах.
А потом началась война, скончались мои бабушка и мама, отец пришел в 1944 году ослепшим. Мне было 12 лет, это был момент невероятных трудностей, чудовищного жизненного перелома, когда я понял, что вдруг, в одночасье стал взрослым. И в этот же год я понял, что буду востоковедом.
Записала Карина БЕСОЛТИ
Продолжение следует...
Читайте также:
