ДЕДА, ПОГОДИ...

Солнце медленно садилось в долине Колдора.  Его лучи уже не грели, а только скользили по кронам деревьев, вершинам Корбу и водной глади Алтын-Кёля. Тени удлинялись на глазах. Мороз крепчал.

Пятеро усталых вооружённых лыжников, патрульная группа заповедника, вышли к перевалу на хребте Торот и остановились передохнуть. Опёршись на кайки (каёк – длинная лыжная палка до 2.5 метров для ходьбы на охотничьих лыжах), принялись соскабливать с бровей, усов и бород намерзший иней. Далеко внизу раскинулось отливающее стальным блеском огромное незамерзшее озеро. Перед ними был крутой таёжный склон, переходящий у подножья перевала к просторным заснеженным полянам и ровным строчкам яблоневых садов.

На самом берегу озера виднелись крыши домов небольшой заповедной деревеньки. Из печных труб поднимались ровные струйки дыма. Нужно было торопиться спуститься вниз, пока зимние сумерки не загустели.

— Ну, кому сидим? — не то спросил, не то приказал начальник патрульной группы, невысокий крепко сбитый мужчина неопределяемого возраста с густой с проседью бородой и с насмешливыми синими глазами. И первым направил свои камусные лыжи (широкие охотничьи лыжи, подбитые камусом – частью выделанной шкуры с голени лося, марала или лошади) по снежной целине. Следом за ним по крутому склону, ловко перекидывая кайки с рук на руку, лавируя между соснами и перепрыгивая через занесённые снегом таёжные завалы, устремились остальные патрульщики. В их стремительном спуске чувствовался  естественный восторг от скорого возвращения к домашнему теплу, к семье, к горячей бане. Они знали, нет, они чувствовали, как их ждут дома у накрытого стола с горячим чаем и пахнущими печкой и женскими руками свежими булочками и пирожками.

По глубокому свежевыпавшему снегу к подножью перевала спустились быстро. Через полчаса все пятеро, синхронно шурша лыжами, вышли к спящим яблоневым садам и направились к деревне. Здесь пути патрульщиков разошлись, и, попрощавшись до завтра, каждый отправился к своему долгожданному домашнему очагу…

Начальник группы, тот самый крепкий мужичок, первым открыл калитку своей усадьбы – его небольшой уютный дом с резными наличниками стоял на самой краю деревни. По инерции подкатился к самому крыльцу и, поставив каёк, снял карабин и рюкзак. Затем отстегнул крепления, снял лыжи и поставил их у стены веранды. Отряхнул голиком (голик – веник из берёзовых веток) снег с кожаных ичиг-обуток и вошёл с карабином в дом. 

— Ну, кому сидим? Встречайте! Заждались, небось? - дом встретил хозяина теплом кирпичной печи, накрытым столом, уютными запахами и ласковыми объятиями жены. - Ох, Миша, наконец-то! Баня уже готова, а то, ишь, пропах насквозь тайгой-работой. Да, подожди ты! Бери внука своего ненаглядного и ступайте в баню – всё веселей вдвоём будет, да и попаришь его заодно, - стройная хозяйка смущённо высвободилась из крепчающих объятий мужа и оглянулась вглубь дома, - может и дурь из мальца выпаришь.

 Из дальней комнаты доносились громкие звуки боя – то семилетний внук осваивал недавно купленный родителями компьютер при помощи очередной игры-«стрелялки». Глянув в сторону автоматных очередей и разрывов гранат, Михаил перевёл посуровевший взгляд на жену.

— Маш, что это? - спросил он тихим просевшим голосом.

Мария только развела руками:

— А что я сделаю? Так не первый день. Как прислали эту игрушку, так словно подменили Ивашку. За уроки силой, по воду силой, за дровами силой, печь затопить силой, есть и то – силой! Сладу мне с ним нет никакого. Книжки, санки, лыжи – всё забросил. Даже родителям не могу заставить позвонить – сейчас, баба, да сейчас.

Михаил ещё раз глянул в сторону комнаты внука. Тот так и не вышел встречать деда, чего раньше за ним не замечалось. Снял с плеча карабин и поставил в угол. Повесил шапку на вешалку и, как был в ичигах-обутках и суконной анараке, вошёл к Ивашке.

За столом перед большим монитором компьютера сидел русоголовый мальчуган и, не обращая внимания на вошедшего деда, быстро и яростно стучал пальцами по клавиатуре, управляя своими игрушечными бойцами на игрушечной войне. Мужчина подошёл к мальчику и положил ему руки на плечи.

— А, это ты, деда! - обернулся внук, - Вернулись, да? Здорово! Классно! Привет!, - и он вновь обратил свой взор на монитор, тут же забыв обо всём.

— Иван, пойдём, поможешь мне разобрать рюкзак, а потом и в баньку вместе сходим, - встряхнул дед за плечи внука.

— Деда, погоди, дай доиграть! Мне немного осталось - ещё десять врагов убить и я выйду на следующий уровень.

— Пойдём, пойдём, покажу тебе наши победы, - Михаил был настойчив.

— Деда, деда, погоди. Ну, пожалуйста, ещё чуть-чуть.., - в голосе мальчишки послышались плаксивые нотки. Но руки, лежащие на плечах, сжались ещё сильнее и дед, не говоря ни слова, повернул упрямца к себе, посмотрел ему в глаза, поставил на ноги и молча вышел из комнаты. Мальчик вздохнул и, грустно оглядываясь на монитор, где среди каменных развалин замерли фигурки автоматчиков, медленно отправился следом.

На дворе были уже густые зимние сумерки. Небо засеребрилось алмазной россыпью звёзд и бесконечным ожерельем Млечного Пути. С озера потянула низовка. Мороз разгулялся вовсю. Он потрескивал узорами на окнах веранды, тихо скрёбся в двери и печально вздыхал в глубоких сугробах.

Михаил включил свет на веранде и занёс с улицы лыжи, каёк и рюкзак. Вышел Ваня в пуховой курточке и молча стал наблюдать за ним. А бывалый патрульщик внимательно осмотрел камус и крепления на лыжах, удовлетворённо кивнул сам себе и, посмотрев лукаво на внука, сказал:

— Ну вот, Иван, наши таёжные лыжи-скороходы. Без них в горах ли, в лесу ли ну никак. Хорошо придумали наши предки. А твои-то где? Ну-ка, покажи мне – в каком они состоянии?

Мальчик открыл дверь кладовки и вынес оттуда маленькие, словно игрушечные, остроносые камусные лыжи.

— Когда последний раз ходил-то на них?, - спросил Михаил, беря их в руки и оглядывая, - или забыл уже – всё из-за компьютера своего не вылазишь?

Мальчик потупился и сказал, глядя в пол:

— Холодно, деда Миша, на лыжах-то гулять. И ты говорил, что мы рюкзак будем разбирать? - он вопросительно посмотрел ему в глаза.

— Будем, будем, Иван, не торопись к своим воякам – сейчас я покажу тебе наши победы, - Михаил отложил подальше в сторону свои и Ванины лыжи и открыл объёмный экспедиционный рюкзак. Сначала на свет показался спальник, тут же нашедший своё место на верёвке, протянутой под потолком через всю веранду. Следом за спальником патрульщик достал плотный пакет с запасной одеждой и положил на пол рядом с рюкзаком. Потом рядом лёг довольно большой котелок в брезентовом мешке. В котелок были плотно уложены кружка, ложка и скромные остатки продуктов.  Мальчик, не раз видевший и котелки, и спальные мешки, разочарованно протянул:

— Ну, и где же ваши победы, деда?

— Погоди, паря, погоди, - рука вновь нырнула в бездонный рюкзак и достала связку капканов. Капканы упали на пол и жалобно забренчали, словно замяукала кошка, пойманная на кухонном столе. А рука Михаила уже вытаскивала на свет что-то длинное, завёрнутое в тельник, и бросила это что-то на пол рядом с котелком. Тельняшка вместе со своим содержимым гулко ударилась о половицы. Дед развернул тельник и внук увидел разобранное ружьё.

— Ух ты, деда! Где это ты достал? - мальчик метнулся к оружию, но мужская рука остановила его:

- После, после, покажу и всё расскажу. Пока скажу только, что сходили мы в патрульный обход, обнаружили следы нарушителей, по ним догнали браконьеров и отобрали у них и капканы, и оружие, и петли… Короче, внучок, мы повоевали и победили. И  в тайге соболя да белки и прочие зверушки живы остались. Как видишь, не зря сходили. Ну, а твои-то вояки - за что и с кем воюют, а? Эх, далеко твои родители, а то я бы им всыпал по первое число за такие подарки…

Дед достал из рюкзака свёрнутые проволочные петли и вместе с ружьём и капканами убрал в кладовку.

— Ладно, пойдём в баньку. Спину мне пошёркаешь, а я расскажу, как мы поймали лихих таёжных беспредельщиков. Да и баба Маша наша, поди, заждалась уже, - Михаил повесил рюкзак на стену и, захватив мешок с котелком и продуктами, вместе с внуком вернулся в дом.

…Потом была жаркая деревенская баня, душистый берёзовый веник и дружные прыжки в колючий перемерзший снег. Были рассказы на широком кедровом полке о походах патрульной группы, звериных повадках и встречах с браконьерами, из которых патрульщики всегда выходили победителями. Был поздний семейный ужин с долгожданными булочками и бесконечными разговорами. Счастливый внук сидел на коленях у разморённого баней деда, а молодая бабушка, сверкая озорными глазами в соцветии весёлых морщинок, подливала им чаёк на таёжных травах да подкладывала быстро исчезающие булочки.

Голова мальчика клонилась к столу, глаза слипались, и не было уже сил прислушиваться к разговору и вставлять время от времени свои замечания с вопросами. Михаил  встал с внуком на руках,  отнёс в его комнату и положил на кровать. Заботливо подоткнул одеяло и выключил настольную лампу. С улыбкой посмотрел на мальчишку и направился к двери.

— Деда, деда, погоди, - услышал мужчина за своей спиной. Оглянувшись, он увидел, что мальчик смотрит на него серьёзным взглядом.

— Погоди, деда, давай завтра пойдём на лыжах, а?…