ПРАВИЛА ЖИЗНИ СЕРГЕЯ ТАКОЕВА

На него покушались, но преданный водитель, совсем не богатырского телосложения, спас ему жизнь: в считанные мгновения затащил тяжелораненного в машину и домчал до больницы. Против него возбуждали уголовное дело, но это не сломило, а лишь закалило и сделало его... богаче. Генпрокуратура РФ выплатила ему около трех миллионов рублей компенсации за незаконное уголовное преследование и это позволило ему стать рекордсменом-2010 по доходам среди всех республиканских чиновников. Неизменно доброжелательный. Очень улыбчивый. Доступный для журналистов. Человек с железной волей, умеющий добиваться цели. Знакомьтесь:  премьер-министр Республики Северная Осетия-Алания Сергей Такоев.

Ни при каких обстоятельствах не переступаю через свои моральные принципы.Был даже показательный случай, когда я работал вице-премьером. Глава республики, тогда это был Дзасохов, дал мне поручение, которое я считал неправильным. Я ему сказал, что могу выполнить только при принятии некоторых сопутствующих решений. Он возмутился: «Ты мне условия будешь ставить?» и напомнил мне о том, что я госслужащий и должен выполнять команды. Я ответил, что этот вопрос легко решить: нужен только лист бумаги и ручка, и я уже никому ничего не должен.

Никогда не считал потерю должности личной трагедией. У меня другие ценности, которые в реальной жизни значат гораздо больше любых, даже самых высоких, постов.

Я эгоист. Моя бабушка говорила, что и хорошее, и плохое человек делает только для себя. Я поддерживаю самые разные и порой непонятные мне начинания. Спортсменов, музыкантов, паркурщиков, ди-джеев… Хотя и сейчас не знаю, чем занимается ди-джей. Я помогаю им, потому что хочу гордиться своими молодыми земляками. Это приносит мне необыкновенную радость.

— Должна быть критика власти. Но объективная и справедливая. Когда мы пригласили работать директором ГТРК «Алания» Алана Диамбекова, он сказал: «Возьмусь, если не будет давления со стороны чиновников». Глава республики дал ему карт-бланш. Поначалу Диамбекову пытались звонить министры и другие высокие чиновники, просили смягчить информацию, не выдавать в эфир. Алан отвечал, что он может  дать им возможность прокомментировать свою позицию в том же сюжете. И несмотря на звонки сюжеты выходили в эфир! Очень  скоро звонить прекратили. Потому что здесь только вопрос смелости журналиста и редактора.

Я за свободу мнений. И могу уверенно говорить, что в Осетии свобода слова – не  пустые слова. Таймураз Дзамбекович (Т.Д. Мамсуров – Глава РСО-Алании – прим. ред.), на мой взгляд,- самый демократичный из всех кавказских руководителей. Но мне, как человеку, сложно понять журналистов или блогеров, зарабатывающих на негативных настроениях людей, способных распространять какие-то глупые анекдоты о представителях власти. Наверное, это их способ оставаться популярным, может, они таким образом пытаются обращать на себя внимание власти. Разумеется, ни Мамсуров, ни кто-либо другой не будет опускаться до их уровня и обсуждать с ними это. Такие действия в первую очередь говорят о низкой  морали человека. И мне искренне жаль этих людей и главное – их детей, которых некому будет нормально воспитать.

Мама хотела, чтобы мы с братом получили музыкальное образование. О, какое это было мучение! На каком только инструменте я не пытался научиться играть – ничего не получалось. Тогда отец сказал: «Никогда у нас в фамилии не было музыкантов и не будет». Так и забросил музыку. Пять лет насмарку. 

Вообще, тот период был очень поучительным для меня. Я впервые увидел, как люди могут меняться по отношению к человеку в зависимости от каких-то обстоятельств. Многие отвернулись от нашей семьи, многие просто боялись общаться. Когда все разрешилось, я ощущал какое-то превосходство над этими несчастными людьми. Они занимали высокие должности, но были трусами. Мне было жаль их.

— Я был бунтарем, совершал какие-то поступки, которые сейчас мне сложно аргументировать и даже найти им логическое объяснение. Я пять раз писал заявление военкому, чтобы меня отправили воевать в Афганистан. Потом узнал, что в военкомате была установка не брать тех, кто сам рвется на войну, потому что это не совсем нормальные люди.

Еще я был поклонником Сахарова и, чтобы выразить ему свое отношение, брал билет на поезд из Курска, где тогда жил, в Горький (ныне Нижний Новгород), ехал к его дому и стоял под окнами. В знак солидарности, что ли. Позже в облисполкоме я повесил на стену его портрет, который тут же настоятельно порекомендовали снять…

Однажды мне сделали замечание за посещение церкви — тогда это тоже не приветствовалось. Но я стал демонстративно ходить на работу через кафедральный собор, который был прямо под окнами нашего здания. Просто заходил, ставил свечку и выходил. Хотелось делать именно то, что запрещали. Такой был максимализм…

Протестные настроения у молодежи — это нормально, если они не являются образом жизни или средством зарабатывания денег. Это может быть даже ошибочным мнением, основанным на непонимании, но когда у молодого человека есть твердая позиция — это заслуживает уважения.

Я живу в реальном мире и знаю те проблемы, которые обсуждают люди. Чаще всего руководство республики старается упреждать появление этих проблем.

О борьбе с коррупцией постоянно говорят, но реальных дел мало. Еще Карамзин писал, что нашу страну можно описать одним словом — «воруют». А один из лучших специалистов в этой теме Георгий Сатаров, выступая с лекциями по нашему приглашению в Институте цивилизации во Владикавказе, совершенно справедливо подчеркнул, что Россия пронизана коррупцией даже на бытовом уровне. Увы, это ментальность. Если бы человек, садясь пьяным за руль, не был уверен в том, что можно откупиться взяткой гаишнику, он бы этого не делал. Студент, который подготовился к экзамену, не будет класть купюры в зачетку. Большинство людей готовы нарушать и откупаться, снова нарушать и снова откупаться.

Я уверен, что можно изменить ситуацию. Если в такой коррумпированной стране, как Грузия удалось побороть этот порок, то и у нас это возможно. Просто нужна твердая политическая воля. Нужно решать планомерно и системно, и начинать по вертикали с тех структур, которые наиболее этому подвержены: правоохранительные органы, чиновники, система образования, судебная власть…

Разговоры о коррупции могут быть бесконечными, если эту проблему не персонализировать. Нужно наказывать конкретного человека за конкретное преступление. И придавать все это гласности через средства массовой информации.

Корень многих проблем — в материальном положении людей. Политика – это концентрированное выражение экономики. Нужно развивать малый бизнес, снижать безработицу. Человек должен быть занят делом. Но у наших людей своеобразное отношение к работе. В республике есть предприятие «Рокос» - мебельное производство европейского уровня, где рабочие получают  зарплату 15-20 тысяч, но никто не идет туда работать. Администрация предприятия вынуждена приглашать иностранных рабочих – вот сейчас опять запросила квоту на 100 рабочих из Индии. Всем нужны солидные должности и уютные офисы. А если нужно пахать поле или пасти скот — вспоминаются наши скифо-сарматские корни. Это прекрасно — гордиться своим прошлым, но надо уметь строить и свое будущее.

— Нам нужно научиться жить в режиме постоянной бдительности. В Израиле это уже образ жизни. Как бы хорошо ни работали правоохранительные органы, их недостаточно, если мы сами не будем осторожными.

Желание жителей Осетии укрепить восточную границу вполне обосновано и обусловлено элементарным инстинктом самосохранения. Ведь если смотреть объективно, ни один теракт, совершенный в Осетии, не был подготовлен внутри республики. Мы не говорим, что это делает ингушский народ, но базы для террористов на территории Ингушетии есть. И элемент угрозы для наших жителей очевиден. Может быть, требования по прохождению регистрации на посту между регионами выглядят дико для цивилизованного мира, но это необходимые меры.  К сожалению, ситуация не позволяет быть в этих вопросах беспечными.

Генеральная прокуратура передо мной официально извинилась за незаконное уголовное преследование. Для меня это дело стало своеобразной школой. Приходилось доказывать абсурдные вещи, убеждать, что белое — это не черное, и наоборот. Все это понимали, но система работала. Много разговоров, допросов, опросов свидетелей. Когда уже окончательно стало ясно, что обвинения безумны и несостоятельны, мне стали предлагать изменить статью на халатность — якобы «что-то было, но так, незначительно». Они готовы были прекратить дело за давностью лет, но не на реабилитирующем основании. Я спросил: «Если вы признаете, что обвинения несостоятельны, почему бы вам не отказаться от них?» Тогда пожилой работник генпрокуратуры ответил, что в его практике не было случая, когда генпрокуратура отказывалась от обвинения. Я ему сказал: «Вам ведь тоже нужно когда-то начинать»... 

Когда я находился под следствием, Главе республики неоднократно советовали откреститься от меня, чтобы не попасть под тень этого дела. Советовали даже наши высокопоставленные московские земляки. Но он отвечал, что верит мне и будет поддерживать, пока не будет обвинительного приговора суда. Такое доверие ко многому обязывает. В то время меня поддерживали люди, от которых я вообще этого не ожидал. Молодежь надевала майки с моей фамилией, ребята придумывали какие-то лозунги в мою поддержку. Это трогало и придавало сил бороться до конца.

О МОЛОДЕЖИ, НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ И ЗАВИСТИ…

— Я часто общаюсь с молодыми людьми, они замечательные. Но какие-то моральные принципы у них изменились, и меня это беспокоит. У одних — иждивенческие настроения: сидеть и ждать, что тебе преподнесут. У других —вообще отсутствие каких-либо принципов: за деньги многие молодые люди готовы на ужасные поступки.

Национальная идея должна быть близка массам. Мы надеялись, что наши люди изменятся после Беслана, станут сплоченнее. Но ничего не произошло. Мы так же беспечно относимся друг к другу, к своей безопасности. Мы ничего в себе не изменили. Нас объединяют какие-то чрезвычайные события. И то на очень короткое время. Мы любим предъявлять высокие требования ко всем, кроме себя.

Зависть губит наше общество. Я бы хотел, чтоб мои дети и вообще молодые люди в Осетии жили, не зная этого чувства. Чтобы они умели радоваться чужим успехам и победам. Меня очень беспокоит, что люди ищут дурное в любом позитивном действии, в любом земляке, который добился чего-то. Начинаются разговоры, прикрытые якобы патриотизмом: "А что он сделал для Осетии? А когда он в последний раз был во Владикавказе?" Это не что иное, как проявление слабости. А мне хочется, чтобы наше общество было сильным. Сильное общество, я уверен, может основываться только на добре. Если человек занимается самоедством и постоянно испытывает негативные эмоции, он деградирует.

О ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, ОППОЗИЦИИ И ВЫБОРАХ...

Нет никакой оппозиции. Есть неоправданные личные амбиции отдельных политиков, рвущихся к власти. В ходе предвыборной кампании ни одной программы улучшения ситуации в республике мы не увидели. Ничего, кроме лозунгов о том, что власть плохая, и с их приходом жить станет лучше. Не было предложено ни одного варианта решения ни одной проблемы.  Одна предвыборная риторика! И цель – не благо людей, республики, а удовлетворение личных амбиций. Для таких людей оппозиция – удобный вариант: есть возможность участвовать в обсуждениях,  делать популистские выпады, покидать зал, хлопая дверью… И никакой ответственности за принятие решений!

В нашем Правительстве табу на обсуждение принятых решений. Правительство - коллегиальный орган, и в ходе прений  можно  соглашаться или не соглашаться, спорить, отстаивать свое мнение. Решение принимается большинством голосов. Но если оно уже принято, то и те, кто были против, должны отстаивать его как свое. Это элементарная корпоративная этика. У меня в Администрации главы был советник, который позволял себе высказывать в СМИ мнение, противоречащее официальной позиции. Я его пригласил к себе, сказал, что поддерживаю свободу мнений, но есть корпоративная этика, поэтому вы с завтрашнего дня не работаете и можете абсолютно свободно излагать свою позицию. Я считаю аморальным работать в составе какого-то органа и занимать позицию, которая идет вразрез  с мнением  твоего работодателя. 

— Ко всем слухам о себе отношусь спокойно, даже с долей иронии. Пока обо мне говорят — я в строю. Для политика и любого мало-мальски публичного человека ситуация, когда о нем прекращают сплетничать — верный признак того, что надо уходить. Это значит, что ты никому уже не интересен, что ты, по сути, пустое место. Именно такого отсутствия интереса со стороны я могу пожелать своим врагам.  

Я слишком хорошо знаю, как нелегко приходится руководителю региона, и поэтому не считаю эту должность главной целью своей жизни. Когда Мамсурову предлагали эту должность, он отказывался, как мог: в беседе с полпредом, с руководителем администрации президента. Когда его пригласили к главе государства, Путин, наверное, зная характер Мамсурова, сказал: «Конечно, проще со стороны смотреть на проблемы, чем решать их». Эта фраза не могла не задеть, и Таймураз Дзамбекович согласился возглавить республику. Поэтому зарекаться нельзя ни от чего. Но, глядя на него и понимая, насколько, будучи главой,  нужно отдаться работе и потерять всяческое право на личную жизнь, на возможность просто быть самим собой, я убежден, что не хочу так себя обременять. У меня другие приоритеты в жизни.

У меня много друзей. Настоящих. Еще в начальных классах школы я впервые попытался понять, чем отличается настоящий друг от простого приятеля. Вывел себе такую формулу: друг — это тот, при ком ты можешь мыслить вслух в полной уверенности, что сказанное никогда не будет использовано против тебя. Должен признаться, в моей жизни много людей, при ком я мыслю вслух. Их, скажем так, десятки. И это счастье.

— Браки совершаются на небесах, это правда. И я благодарен Всевышнему за то, что сегодня в моей жизни все именно так, как я когда-то себе представлял. Жаль только, что отец не увидел внучек. Очень жалею, что не женился раньше.