«Я прожила очень богатую жизнь. Мне повезло общаться с самыми интересными людьми, которые были в мое время в России и во Франции, с русскими классиками, которые жили в эмиграции. Бывала в очень интересных командировках и за время своей профессиональной работы могла погибнуть раз сорок. Потому что гибли люди рядом, убивали тех, у кого я брала интервью. Всякое бывало. Поэтому я ухожу легко, без малейшего сожаления», — сказала мне Фатима Салказанова, когда мы виделись в последний раз в парижской клинике. Она была уже очень слаба физически, почти не вставала с постели, но оставалась неимоверно сильной духом. Даже перед лицом смерти она была свободна. Как всегда…
О ее обостренном чувстве справедливости, принципиальной честности и эталонном для журналиста профессионализме знают многие. Фатима Александровна умела гармонично сочетать в себе и европейскую сдержанность, и осетинское благородство, и безграничную доброту. Она прошла через многие испытания судьбы, но сохранила способность искренне любить людей.
В ее уютном доме в пригороде Парижа постоянно были гости: ее знакомые, друзья и родственники, знакомые ее друзей, родственники ее знакомых и их друзья. И о каждом из них она щепетильно заботилась. Она была такой. Настоящей. И на подсознательном уровне — осетинской. Постоянно переживала, поела ли я, если останавливалась у нее, не хотела выпускать меня из дома в темное время суток и заматывала своим шарфом мое, казалось, скромное декольте. Она была неравнодушна в каждом своем проявлении. Ругалась за мое нерусское «пять килограмм» («килограммОВ!»), хвалила за удачные статьи и страшно сердилась за опоздания («К сенатору ты тоже опаздываешь?!»).
С ней не всегда было легко, но всегда надежно, уютно и интересно. Таких людей единицы. А теперь — еще меньше.
Катерина ТОЛАСОВА
© Федеральный познавательный журнал «Горец»
Для тех, кто любит высоту