С ПЕСНЕЙ ПО ФРОНТОВЫМ ДОРОГАМ...

9 Мая - очень счастливый день, и очень тяжелый. Не залакированный и горький. День Великой Победы -  особенный день для воспоминаний и семейных рассказов. Все вспоминают своих родных и близких. Тех,  для кого этот день был одним из самых значимых в жизни. У меня воевали и отец, и мать. Сегодня на страницах журнала «Горец» я хочу рассказать о маме - ефрейторе Раисе Ивановне Панченко (Скориковой), родившейся и выросшей на Северном Кавказе, в Краснодарском крае. Мамы уже давно нет с нами. Этим отрывком, составленным из ее рассказов я хочу сохранить память о ней, о её поколении.

Вспомним всех поимённо, горем вспомним своим...

Это нужно - не мёртвым! Это надо - живым! ...

Сколько мама себя помнила, она пела всегда - с самого детства. Пела и на фронте, куда ушла добровольцем в неполные семнадцать лет. Очень часто концерты давалась для местных жителей, тепло встречающих наших солдат. После одного из таких концертов, в Чехословакии, за ней бегали местные мальчишки, выкрикивая строчку из песни: "Черные ресницы, черные глаза!"

Любовь к пению могла закончиться трагически, если бы не командир, встретивший связистку, идущую на задание, по ночному лесу, и от страха во весь голос горланящую песню. Мужчина пришел в ужас. Кто знает о том, что идет девушка. Но ведь она об этом
сообщает всем. Здесь же полно бандеровцев и не только их.

Окончательно она перестала петь на заданиях, после того, как её напугали на чешском кладбище. В обязанности связистов входил и ремонт прерванной связи, осуществлявшейся по натянутым проводам.  Порвётся провод и идёт связисточка  по незнакомой местности в любое время суток, при любой погоде ремонтировать.

Особенно страшно было проходить мимо могил только что захороненных наших солдат- здесь было не до песен. А вот по огромному чешскому кладбищу ходила, задрав голову и громко напевая родные мелодии. Как-то в очередной раз она шла по одному из таких кладбищ. Ночь была светлая, лунная хорошо освещавшая очень красивые, но чужие для её сердца памятники. Подойдя к кладбищенским воротам, Раиса с ужасом увидела, как они с грохотом распахнулись. Будучи атеисткой, она не поверила во что-то сверхъестественное, решив, что так её напугали из-за пения на кладбище.

Судьба была милостива к ней на войне. Служа на передовой ни ранения, ни контузии. Ефрейтор Панченко служила телефонисткой на зенитной батарее. Зенитки бомбили особенно сильно. Юлия Друнина написала:

Я только раз видала рукопашный.
Раз - наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Страшно было невероятно. Раисе не пришлось увидеть рукопашного боя, но одну из бомбёжек она запомнила на всю жизнь. Было это под Новороссийском. К ним на батарею привезли пополнение: молоденьких ещё не обстрелянных девчонок из Армении.
И здесь началось светопреставление: небо почернело от налетевших самолётов, сбрасывающих бомбы и пустые бочки. Стоял жуткий грохот от казалось нескончаемых взрывов и воя, падающих бочек. Дополняли весь этот ужас, сбившиеся в кучу новенькие девочки, голосящие на армянском языке.

Один из командиров - взрослый мужчина, всегда подтянутый, педантичный донельзя, обожающий воспитывать подчиненных , залез под стол, а совсем юные девочки, трясясь от страха, сидели с телефонными трубками и координировали работу зенитчиков.

А земли сколько они перекидали, роя землянки, окопы. Их ротный старшина Кузнецов был богатырского роста, и окоп для него приходилось рыть глубже, потому что из стандартного его было бы видно немецким снайперам. «Девчата, меня же убьют», - говорил он.

Только выкопают, отдохнуть бы, а тут приказ: «Двигаться дальше».  И из-под окружения приходилось выходить, тогда было съедено всё  что только можно. Последней съели всеобщую любимицу — кобылу Зорьку. Раиса ела, давясь слезами. Она - казачка считала, что предаёт друга, но и отказаться от мяса было нельзя. По сравнению с этим горем военные будни, такие как сон на снегу, под влажной шинелью; мокрое, только что постиранное и сразу же надетое бельишко (сушить было негде да и некогда), переносились намного легче.

Мои родители-фронтовики: папа- Григорий Константинович Скориков, мама - Раиса Ивановна Панченко (Скорикова). 1950-е годы

3а военные годы Раиса испытала многое. К концу войны она была уже не той наивной романтичной девчушкой, а опытным бойцом-ефрейтором, избежавшей беду, о которой она узнала через 40 лет на встрече фронтовиков-однополчан.  Она даже не подозревала, что с ней могло произойти такое.

Было это ещё в начале службы: на соседней батарее служила ее самая близкая подружка-землячка Полина. Хотя девчонки были соседями, но видеться часто не приходилось. Как-то сговорились подружки встретиться, спровоцировав порыв провода. Об этом узнала и доложила начальству одна из бдительных стражей порядка - Анечка, так всю жизнь называла её Раиса. Хорошо, что рапорт попал к майору Филабку, отсидевшему в сталинских застенках, и тот не дал ему хода. Закончить войну Раиса могла бы не в Чехословакии, освобождая Польшу, Венгрию, Румынию, а в лучшем случае в штрафбате или лагере для заключённых.

Победу Раиса встретила на дежурстве, и была одной из первых, кто узнал о ней. Домой отпустили не сразу. Какое-то время их полк находился в Чехословакии. Чехи очень доброжелательно относились к советским солдатам. Девушкам дарили букеты цветущей сирени. Жили они на квартирах местных жителей. Хозяйский сын был так покорён красотой черноглазой кубанской красавицы, что предложил ей руку и сердце, но Раиса из сравнительно благополучной европейской страны рвалась домой на родину, в полуразрушенный Краснодар.

Перед демобилизацией ей приснился сон: лежит на земле девушка, закованная в цепи, и вдруг раздается звон, цепи разом слетают. На следующий день она узнала, что всех девчонок отправляют домой. Это была радость со слезами на глазах. Было больно расставаться с подругами, за годы войны ставшими родными, но радовала новая свободная и обязательно счастливая жизнь. В новой жизни тревожила неизвестность.

Продолжение следует...

Наталия Скорикова (Жукова),  г.Москва

Немного о себе:

Я родилась в одном из старейших городов мира - Самарканде. Современники называли его "Ликом земли ", "Эдемом Древнего Востока". Мои родители -фронтовики воспитали нас с сестрёнкой настоящими патриотами города, страны. Много лет свою любовь к Самарканду я передавала сначала туристам, работая экскурсоводом, а затем своим ученикам. В последние годы живу в Москве.